Добавлено: Чт Мар 11, 2010 7:04 pm Заголовок сообщения:
НАСИРУДДИН ШАХ
С начала своей актерской карьеры, с 1975 года, когда вышел на экраны первый фильм с его участием, "Конец ночи" Шьяма Бенегала, Насируддин Шах снялся примерно в восьмидесяти фильмах. Конечно, есть в индийском кино звезды, чья плодовитость во много превосходит эту достаточно скромную цифру, но если учесть серьезность, нешаблонность, высоту художественного качества работ Шаха, включая сюда и роли в коммерческих лентах, то продуктивность работы актера поистине поразительна. Еще более поразительна способность актера представать каждый раз в новом качестве, не просто внешне менять, гримом и костюмом, свой облик, но преображаться внутренне, создавать характеры друг на друга непохожие, человечески неординарные.
Слабовольный Вишвам из "Конца ночи", брат помещика, над нерешительностью и робостью которого потешается его наглая родня, и яростный Сарфараз, предводитель восставших сипаев, в "Безумии" того же Бенегала; неграмотный неприкасаемый Бхола из "Пробуждения" (режиссер вновь Шьям Бенегал) и интеллигент Аджай из "Начала" Ашока Ахуджи - молодой кинорежиссер, человек душевно мягкий, но непреклонный в своем стремлении состояться как художник, не поступиться своими творческими принципами; мучающийся в поисках истинного жизненного пути начинающий адвокат Бхаскар из "Крика раненого" Говинда Нихалани и уверенный в том, что уже познал истину, брахман Викатрамана в "Часе, когда возвращаются коровы с пастбища" Б.-В. Каранта и Гириша Карнада; мудрый, душевно тонкий директор школы для слепых детей в "Прикосновении" Саи Паранджпе и подлец, приспособленец Мирза из "Дорогой Умрао" Музафара Али; простоватый автомеханик Альберт Пинто, только начинающий осознавать реальное положение вещей, в фильме Саида Мирзы "Почему сердится Альберт Пинто" и уже слегка утомившийся жизнью, хотя и сохранивший к ней циничное любопытство, фотограф Субхаш из "Развалин" Мринала Сена - в любой из этих ролей актер поражал своей поистине протеевской изменчивостью, способностью преображаться, оставаясь в то же время самим собой.
Шах способен равно легко работать и в различных стилистических ключах - быть одинаково убедительным и в психологической драме и в условном театрализованном зрелище, каким, к примеру, является выдержанный в традициях гуджаратского народного театра фильм Кетана Мехты "Бхавани Бхаваи": здесь актер в острогротесковой манере сыграл дурака раджу.
В каждой из своих ролей Насируддин Шах неоспоримо убедителен в любой малейшей детали внешнего облика, характера, мимики, костюма, грима. Он способен целиком сливаться со своими героями, заставляя и зрителей проникаться верой в их правоту, сострадать ошибкам и заблуждениям. "Я подхожу к каждому персонажу с симпатией и любовью, - говорит актер. - Никогда я не ощущаю своего превосходства над ними. Никогда я не притрагивался к роли, которая вызывала бы у меня отвращение". ("Is there room at the top?" Naseruddin Shah talks to Lens Eye "Times of India" (1983, Nov. 20).)
"Идти против стереотипов" - таково авторское кредо Нассируддина Шаха. Оно позволяет ему открывать глубину и многосложность характера в, казалось бы, обычных людях, героическое начало в совсем негероических личностях. Действительно, актерская внешность Шаха менее всего соответствует амплуа киногероя. Маленький, совсем не мужественный подбородок, никакой осанистости фигуры, ни тем более спортивного сложения. Но ведь мужественность внешности и мужество духа совсем не одно и то же - Насируддина Шаха как раз и интересует внутренняя жизнь человеческой души.
Вспомним хотя бы финальные кадры картины "Крик раненого". Адвокат Бхаскар Кулкарни, герой Шаха, ведущий первое в своей практике дело, уже понял, что столкнулся со страшной силой коррупции, вседозволенности, беззакония. Один из тех, кто помог ему докопаться до истины в запутанном деле, убит. Такая же участь может ждать и его самого. Амитабх Баччан сыграл бы здесь железную решимость, насмешливо-высокомерное презрение к грозящей опасности. Но для Шаха его герой как раз и интересен тем, что он совсем не железный, не несгибаемый. Ему на самом деле страшно и с жизнью вовсе не хочется расставаться. Спрашивая своего учителя, прокурора Дуссане, что тот испытает, когда узнает о его, Бхаскара, смерти, он не пытается скрыть тревожного покусывания губ, подрагивания подбородка. Но при всем том выбор он уже сделал, от борьбы не отступится, даже зная, что грозит ему. Иначе он просто не сможет дальше заниматься своей профессией, ощущать себя человеком...
Великолепное мастерство актера проявляется и в удивительной емкости его игры, умении через немногое сказать о многом, в маленьком эпизоде прочертить непростой характер. Пример такого мастерски сыгранного эпизода - работа Шаха в фильме Говинда Нихалани "Полуправда" (заметим к тому же, что не часто актеры такого ранга соглашаются на роли, занимающие на экране считанные минуты). Бывший полицейский инспектор Лобо, которого играет Шах, - человек потерявший себя, опустившийся, спившийся. Он жалок, смотреть на него печально и больно. Но при этом мы понимаем, что в сути своей он добр и честен - просто у него не хватило воли, силы характера выстоять в обстоятельствах, в которых и вправду выстоять нелегко. А теперь он пришел к полному крушению, распаду личности...
Для Насируддина Шаха нет неинтересных характеров. Каждый человек неоднозначен и сложен, каждый может претерпевать непростое духовное развитие. Ведь даже глубокий ум не есть гарантия от ошибок и ложных поступков, а горячее, отзывчивое сердце - от малодушия. В образах, созданных актером, постоянно ощущается объемность, многомерность, столкновение света и тени, доброго и дурного.
Роли Насируддина Шаха - выражение его индивидуальности, его понимания жизни. Видимо, не случайно молодой режиссер Ашок Ахуджа, приступая к постановке фильма о своем альтер эго - режиссере, борющемся за право без компромиссов сказать в кино свое слово, - пригласил на эту роль Насируддина Шаха. Решающим, надо думать, были не только талант и мастерство актера, но и его внутренняя интеллигентность, гражданственность его творчества, высокие нравственные критерии отношения к своему искусству.
Не только в индийском, но и во всем мировом кино навряд ли найдется еще актер, обладающий такой способностью к перевоплощению, умением быть органичным, до конца убедительным в любой из своих ролей, какой не перестает удивлять Насируддин Шах. В фильмах, знакомых советскому зрителю по прокату или по фестивальным показам, он представал в образах, поразительно непохожих друг на друга, и это при том что внешность свою по большей части актер вообще не меняет, играет без грима. Слабовольный Вишвам из "Конца ночи", над робостью и стыдливостью которого потешаются наглые братья, и яростный Сарафраз, предводитель восставших сипаев, в "Безумии" (оба фильма поставлены Шьямом Бенегалом); мучающийся в поисках верного жизненного пути молодой адвокат Бхаскар из "Крика раненого" Говинда Нихалани и другой адвокат, персонаж фильма Саида Мирзы "Слушается дело Джоши", беззастенчиво наживающийся на несчастье своего клиента; мудрый, душевно тонкий директор школы для слепых в "Прикосновении" Саи Паранджпе и сыгранный в брехтовской гротесковой манере субедар, государственный сборщик податей, упивающийся своим всесилием и покорством обираемых им крестьян в "Красном перце" Кетана Мехты, представлявшем искусство Индии на XV Международном кинофестивале в Москве.
Вместе с этой картиной и другими участниками ее создания приехал и Насируддин Шах, впервые оказавшийся гостем нашей страны. Тогда же было записано и это интервью.
- Как вы пришли в кино?
- Еще учась в школе, я убежал из дому в Бомбей, чтобы стать актером. Ничего из этого не получилось - пришлось вернуться. Я учился в колледже английскому языку и английской литературе, потом изучал политические науки в мусульманском университете в Алигархе и наконец все же смог поступить в Национальную школу драмы в Дели, где три года учился мастерству театрального актера, а затем еще два - в киноинституте в Пуне, на этот раз уже осваивая профессию актера кинематографического. Тогда же я познакомился с Шьямом Бенегалом и еще студентом получил у него свою первую роль в фильме "Конец ночи". С тех пор мы еще пять раз работали вместе, всего же за двенадцать лет работы в кино я снялся почти в восьмидесяти фильмах. Кроме того, я играю и в театре...
- Я всегда поражался, как вы успеваете столько сниматься, а вам, оказывается, этого мало...
- Актеру нужно играть. У нас своя небольшая труппа, мы делаем спектакли экспериментального характера, не рассчитанные на большую аудиторию. Каждый вечер собирается не более двадцати - тридцати зрителей, но мы все равно продолжаем работать.
С самого зарождения нашего театра мы решили, что труппа его должна быть небольшой, иначе трудно будет и собираться вместе, и оставаться единомышленниками. Поначалу нас было трое, все мужчины, и первой сложностью, которая обнаружилась, оказалась отсутствие драматургии, подходящей для нашего состава. Но все же нам удалось найти и поставить ряд пьес с двумя - тремя героями, а вскоре я женился, еще один из моих друзей женился, и наша труппа выросла до пяти человек. Мы ставим спектакли на те деньги, которые зарабатываем на сцене (не в кино; наш принцип - самоокупаемость), у нас маленький зал, стараемся, чтобы постановки были дешевы.
Я испытал большое влияние идей Ежи Гротовского о "бедном театре" - читал его книгу и даже ездил в Польшу и какое-то время проработал у него во Вроцлаве. Его концепции я стараюсь применить и к нашему театру: мы делаем ставку только на актера, избегаем пышных декораций, стремимся, чтобы зритель дорисовывал происходящее на сцене собственным воображением, используя минимум реквизита. Наша труппа существует уже восемь лет. Еще я участвовал и в нескольких спектаклях других трупп: они делались по популярным пьесам, пользовались успехом у публики. В нашей же труппе мы обращаемся к драматургии, широкому зрителю неизвестной, не рассчитанной на кассовый успех.
К сожалению, в Индии мало талантливых драматургов, мало хороших пьес. Всегда предпочтительнее играть вещи, написанные на родном языке, но это не всегда возможно. И хотя переводы часто оставляют желать лучшего, мы обращаемся к зарубежным источникам, делаем адаптации европейской и мировой драматургии, ставим древнеиндийскую классику. Играем мы на хинди и на английском. Ставили Брехта, собираемся ставить Шекспира, правда, для него наша труппа слишком мала. Очень любим Чехова, собираемся нынешней зимой поставить "Три сестры" - для этого нескольких исполнителей собираемся привлечь со стороны.
- Какие из своих ролей вы считаете лучшими?
- Думаю, в фильме Гаутама Гхоша "Переправа"...
Прекрасная работа! Буквально за месяц до этого разговора я был членом жюри ФИПРЕССИ на Международном кинофестивале в Варне, где и голосовал за присуждение нашей премии именно этому фильму - правдивому, честному, человечному, а в финале поднимающемуся до трагедийной высоты. Насируддин Шах играет в нем Раму, крестьянина из касты неприкасаемых, вместе с другими односельчанами осмелившегося ответить насилием на насилие помещика, бежавшего от его мести в город. Здесь после долгих и безуспешных поисков работы он находит наконец возможность заработать немного денег: для этого он должен вместе со своей женой вплавь переправить через широченное устье Ганга стадо свиней - для их владельца это дешевле, чем нанять лодку. Шах и его партнерша Шабана Азми играли эту сцену без дублеров, им самим выпало пережить нечеловеческое напряжение тяжелейшей переправы, воплотив при этом и сложнейшую гамму чувств - от надежды к отчаянию и снова к надежде...
- Это был не просто хороший фильм, но фильм, дающий представление о современном положении человека и страны. Характер героя здесь настолько отличен от моего собственного, что пришлось как следует поработать. Во-первых, надо было похудеть, обрить голову, а кроме этих чисто внешних перемен надо было изнутри проникнуть в его характер. Для этого, в частности, я много времени потратил на изучение обычаев того места, где происходит действие, - штата Бихар. Это одно из самых сложных, конфликтных мест в нашей стране. Думается, и в чисто профессиональном плане роль удалась.
- Как вам удается играть таких разных, таких непохожих друг на друга героев?
- Я привык к тому, что во мне живут самые разные характеры и в тот или иной из них приходится перевоплощаться в зависимости от обстоятельств фильма. Наверное, при определенном стечении условий я мог бы стать любым из своих героев. Человек вообще многолик и очень по-разному проявляется в зависимости от ситуации.
- Какую роль в вашей жизни, в вашем формировании как актера сыграл Шьям Бенегал?
- Это большой режиссер. Он одним из первых в Индии начал делать серьезные фильмы, способные при этом завоевывать успех у зрителя. "Конец ночи", где я впервые у него снялся, был второй его картиной. Рад, что работаю с ним почти с самого начала его пути, что участвовал в большинстве его картин. Очень многим ему обязан: то, что достигнуто моной и в кино и в театре, - в значительной степени его заслуга. Считаю Бенегала своим учителем. К сожалению, в последнее время он не снимал и я с ним не работал. Но вскоре он начинает съемки телевизионного сериала по книге Джавахарлала Неру "Открытие Индии", в котором я также приму участие.
- Расскажите, пожалуйста, о своей работе в фильме "Красный перец".
- После выхода фильма мне приходилось слышать, что в нем я не совсем на месте. Все остальные играют реалистически, а я как-то не так, как-то с пережимом. Такие мнения странны для меня, хотя я и понимаю их причину. Кетан Мехта, постановщик фильма, работает под сильным влиянием Брехта. Он считает, что актер должен не вживаться в характер, а иллюстрировать его, показывать его сущность. Он так и сказал мне перед съемками: "Твой герой - не реальный человек, он - концепция. Он - обобщенный образ предателя индийского народа в период колониального господства англичан. Это ты и должен сыграть". Поэтому я и не задумывался над тем, каков он как человек, кем были его родители, где вырос, как воспитывался. Такие подробности необходимы в работе над реалистическими образами. А здесь больше надо было думать о физическом облике этого человека, о том, как через него выразить ту главную концепцию, ради которой он в фильме и присутствует. Мне понадобилась здесь манера создания образа, свойственная комиксу: знаете, такие книжки, где сюжет излагается в виде серии рисунков, а персонажи развиваются от картинки к картинке.
- Вы уже не первый раз снимаетесь у Кетана Мехты. До этого был фильм "Бхавани Бхаван", посвященный народному гуджаратскому театру.
- Там я играл в аналогичном ключе. Разница лишь в том, что и все другие актеры следовали подобной манере, а не один я, как в "Красном перце".
Мне очень интересен этот стиль. Самая старая форма драматического искусства в Индии - рассказывание историй. Садится рассказчик, вокруг него собирается вся деревня, и начинается долгое представление, где рассказчик не просто говорит, но изображает историю в лицах, играет за каждого из ее участников. Снимая "Бхавани Бхаван", мы все время держали в памяти эти традиции народного искусства. Они очень важны и для сегодняшнего кинематографа. Ведь мы обращаемся своими фильмами к людям, которые так устают к концу дня, что если мы хотим донести до их сознания какую-то мысль, то должны делать это через доступные им формы, способные заставить их забыть об усталости, о трудностях жизни, о бытовых неустроенностях. Чтобы приобщить к своим мыслям зрителя, надо постоянно искать наиболее эффективные пути их выражения.
- Вы много играли в фильмах Саида Мирзы, к сожалению, не демонстрировавшихся в нашей стране. В частности, в фильме "Почему рассердился Альберт Пинто".
- Герой фильма - молодой человек, принадлежащий к христианской общине Индии. Это сообщество каким-то образом осталось в стороне от главного направления движения Индии, сознательно отделило себя от ее пути. Они вообще более считают себя англичанами, чем индийцами, хотя на самом деле они безусловно индийцы, разве что по вероисповеданию католики.
Альберт Пинто - один из этого сообщества. Он любит развлекаться, танцевать, весело прожигать жизнь и не склонен задумываться о таких вещах, как социальная справедливость. Он автомеханик, чинит шикарные лимузины, принадлежащие капиталистам, ему даже разрешается посидеть за рулем машины. Пока она у него в ремонте, он король, а когда подгоняет ее к дому владельца, встречают его как раба.
Отец Альберта - рабочий на фабрике, его товарищи готовятся к забастовке, Альберт отговаривает его присоединяться к ним: не надо бастовать, надо слушаться хозяев, ведь они нас кормят. Но отец возражает: никто не делает мне одолжения, свой хлеб я зарабатываю сам... Многое еще происходит с героем. Он начинает понимать, что он индиец, что был дураком, воображая себя англичанином.
В финале картины со своей подругой Альберт идет в кино, где показывают документальную ленту о забастовке на фабрике. Когда появившийся на экране фабрикант начинает излагать свое понимание происходящего, герой приходит в негодование, начинает отвечать ему прямо из зала: ты лжец, твои слова - вранье. Он так сердится, так кричит, что остальные требуют вывести его на улицу. Финал этот означает, что герой стал думающим человеком: теперь он не будет отворачивать взгляд от творящейся вокруг несправедливости. Он будет бороться.
- В фильме "Полуправда" у вас совсем небольшая роль. Не часто актер, достигший ваших высот, соглашается играть в эпизодах.
- Я не делаю различия между большой и маленькой ролью, не имеет значения, в каком качестве я появлюсь на экране. Главное - могу ли я своим участием как-то помочь хорошему делу, фильму, пытающемуся сказать правду.
...Как замечательна и как редка такая позиция! И как по высокому счету она работает на самого актера. Роль в "Полуправде" у Шаха действительно самая маленькая. Но вовсе не незначительная. Актер сыграл здесь бывшего полицейского - спившегося, опустившегося человека. Такая же участь может ждать и главного героя, если он сломается, отступится от своей правоты, пойдет на компромисс с мерзавцами, скупившими полицейскую верхушку, упивающимися своей вседозволенностью, чувствующими себя хозяевами жизни...
- Как вы относитесь к своей работе в коммерческом кино?
- Я не игнорирую его. Нельзя забывать, что в нем - мечты нашего детства. Сниматься в коммерческих фильмах - значит, быть популярным, известным, чем тоже не стоит пренебрегать. И вообще мне нравится сниматься в кино, даже в пустеньких лентах, хотя отлично понимаю, что польза от них невелика, что их вскоре же забудут. По-настоящему значительное место в моей жизни занимает все же серьезное кино.
- Многие ваши коллеги из разных стран перешли в режиссерскую профессию. Не собираетесь ли и вы сделать подобный шаг?
- Собираюсь, и вскоре же. Не знаю, буду ли я делать политическое кино, - для этого надо иметь определившуюся идеологию. Единственное, в чем уверен, - фильмы, которые буду снимать, должны быть интересными зрителю. Если мы хотим быть услышанными, надо говорить так, чтобы нас слушали. Развлекая, воспитывать.
- Не собираетесь ли вы попробовать себя и как сценарист?
- Хотелось бы писать сценарии к своим фильмам, но, увы, я не писатель. Впрочем, кое-какие сценарные идеи у меня есть. Возможно, через пару лет некоторые из них вы увидите воплощенными.
- Каковы ваши ближайшие планы?
- Собираюсь вместе с Шабаной Азми сниматься в фильме, героями которого будут люди из общины парсов. Много столетий назад парсы пришли из Ирана. Живут они очень изолированно, как бы существуя отдельно от остального индийского общества. Это будет очень простая история о двух близких друзьях.
- Каковы ваши впечатления от Москвы?
- Я здесь первый раз, мне все очень нравится, люди приветливы и доброжелательны, фестиваль отлично организован. Я смог посмотреть много хороших фильмов. Надеюсь вернуться сюда еще раз.
- Знакомы ли вы с советским кино?
- К сожалению, слишком мало. Очень высоко ценю Смоктуновского, считаю его одним из лучших актеров мира. Видел его в "Гамлете", в "Чайковском" и сейчас здесь - в "Очах черных". Очень хотел увидеть его на сцене, но на этот раз не получилось. Постараюсь со временем побольше узнать и о советском кино и о тех, кто его создает.
- Как вы понимаете главное назначение кинематографа?
- Показывать действительность такой, какова она есть. Ни одно из искусств не обладает для этого равными возможностями. Кино сохраняет для будущего облик времени. Если через тысячу лет кто-либо захочет узнать, какой была Индия, допустим, в 1987 году, достаточно будет посмотреть фильмы этого времени. Смысл работы кинематографистов, я думаю, в том и состоит, чтобы запечатлеть время.
Соблюсти границу между коммерческим и элитарным кино - удел немногих. «Во всем мире люди стремятся создавать искусство и быть частицей этого искусства, войти таким образом в историю. А в Индии все (почти все) помешаны на славе звезды и больших (если не баснословных) гонорарах» - подобного мнения придерживается один из самых неоднозначных артистов индийского экрана - Насируддин Шах, равно известный и в мире масала фильмов и в мире озабоченной жизненным правдоподобием «новой волны».
Его звезда взошла после первой же роли: это был фильм признанного классика Шьяма Бенегала «Конец ночи / Nishaant» (1975). Двадцатипятилетний дебютант сыграл своего Вишвама, безвольного юношу, бессильного перед произволом наглой родни, с такой страстью, что не запомнить его было попросту невозможно. Дальнейшее сотрудничество с Бенегалом в фильмах «Безумие» (вождь мятежных сипаев) и «Пробуждение» (отверженный парень из касты неприкасаемых) лишь закрепило репутацию Насируддина как актера непредсказуемого, непростого и тонкого. В те годы лагерь «параллелыциков» стремился резко противопоставить себя массовому («лакированному» и «глянцевому», как полагали они сами) кино. Простыми средствами поведать о социальных язвах, об унижении, которому ежедневно подвергается в Индии забитый «маленький человек», показать, как он пытается преодолеть свою слабость, свой ужас перед могуществом власть имущих. Движение сопротивления возглавили режиссеры Говинд Нихалани, Мринал Сен и уже упомянутый Бенегал. Их драматургия не была драматургией бегства. И Насируддин с его нетипичным для «звезды» обликом и отличной артистической подготовкой (актер закончил Национальную школу драмы в Дели) стал для этих мастеров настоящей находкой. Сейчас Насируддин относится к своим работам того периода скептически. Он считает, что было большой ошибкой сразу же объявлять любую из обойденных зрительским вниманием картин «новаторским» произведением для элиты. «Не означает ли ярлык «кино не для всех» то, что фильм попросту плох?» - спрашивает он. Вопрос этот обращен в прошлое и адресован скорее самому себе. Взгляд, таящий в себе скрытую горечь, своеобразная артикуляция и грустно повисшие вниз усы кота Леопольда говорят о том, что Насируддин Шах из тех людей, кто всегда больше склонен к рефлексии, нежели к самолюбованию. 25из его фильмов «параллельного» периода по разным причинам так никогда и не вышли на широкий экран. В последнее время актер подумывает о том, что было бы неплохо тряхнуть стариной и устроить небольшой фестиваль этих «полочных», не выдержавших испытания временем, пылью покрытых раритетов.
Однако в 70-х годах у артиста и его единомышленников попросту не было и пяти минут тишины и сомнений. Вместе с Омом Пури, Шабаной Азми, Смитой Патиль, Гиришем Карандом, Амришем Пури, Анупамом Кхером и многими другими «сердитыми и недовольными», актер пытался «поднять» своеобразную киносцену «новой волны». Образы, которые он создавал, никогда не повторялись, но были понятны зрителю, ищущему в кино не только трехчасового забвения. Классикой считаются работы Шаха в «Начале» Ашока Ахуджи (режиссер, пытающийся отстоять право на свое видение мира, своего рода Альтер эго автора фильма) или в не менее известном «Крике раненого» Нихалани (адвокат, на свой страх и риск пошедший наперекор продажной юстиции). «Амитабх Баччан сыграл бы здесь железную решимость, насмешливо-презрительное отношение к грозящей опасности. Но для Шаха его герой как раз и интересен тем, что он совсем не железный», - писал А.Липков, признанный специалист по индийскому «синема-бис». Добавим от себя, что оба упомянутых критиком актерских метода имеют равное право на существование. Насируддин работал в диапазоне от жгучего бурлеска (как в фильмах Кетана Мехты в «Bhavani Bhavai» (1980) он очень смешно сыграл глупейшего раджу; комедией был и другой фильм Мехты - «Mirch Masala») до изображения приспособленчества и бытового злодейства: всем памятен подлец Мирза в тягучей и красочной «Дорогой Умрао / Umrao Jaan» (1981). Никогда не прекращал Шах и свою деятельность в театре, с равной степенью самозабвения играя на двух языках: хинди и английском. При этом многие из спектаклей Насируддин поставил сам. Совсем недавно Шах отважился попробовать себя и в качестве режиссера в большом кино. Но фильм «Yun Hota To Kya Нога» (2006), где сыграл его сын Имамуддин, потерпел такой провал, что Насируддин с печальной улыбкой подытожил: «Не надо мне больше садиться не в свои сани».
Все вышесказанное вовсе не означает, что великолепный Болливуд прошел мимо нашего героя. Понятно, что театральные навыки Насируддина в масала фильмах могли использоваться лишь частично, и в нюансы его манеры игры толком не вдавался никто. Но экспрессия и выразительная внешность постепенно завоевали зрительские сердца. Знали Насируддина и у нас. Вспомним курьезный случай: журнал «Советский экран», писавший о «параллельных» ролях Шаха, в качестве иллюстрации опубликовал фото... Шаши Капура. Зрители завалили редакцию возмущенными письмами. «Экрану» пришлось давать опровержение с портретом настоящего Насируддина. Но хватит о грустном! В фильме «Karma» (1986) Насируддину посчастливилось сыграть с самим Дилипом Кумаром, воспоминания об этом подарке судьбы Шах хранит до сих пор. После этого последовал ряд контрактов с крупными студиями, не в последнюю очередь это было связано с тем, что независимое кино в ту пору вошло в затяжную стадию кризиса, впало в ничтожество. Впрочем, в коммерческих постановках Насируддину Шаху редко доставались центральные роли. Он снискал себе славу в тех фильмах, где за справедливость борется не индивидуалист-одиночка, но группа товарищей, объединенных общей идеей. Герой Шаха становится, таким образом, звеном пусть небольшого, но коллектива. Таким мы видим его в боевике «Трое разгневанных мужчин / Tridev» (1989); в свое время эта лента била в Индии все рекорды проката. Ее подзаголовок - «Вулканическая сага о людях в гневе», точнее не скажешь. Мир, явленный в картине, жесток и неласков: «От тяжести греха разверзлась земная плоть, от беззакония зло расправило крылья. Повсюду царит шайтан». По всей Индии лютуют и безобразничают враги. И только троим смельчакам суждено оказаться сильнее. Фильм можно было бы счесть идеальным в своем жанре, если бы его коллизии так часто не повторялись в сотнях других. Но Насируддин смотрелся здесь крайне выигрышно. Ему удалось «переиграть» остальных мстителей, поднаторевших в гангстерском жанре Санни Деола и Джеки Шроффа. Преступник с точки зрения правосудия, но по всем другим меркам - человек порядочный, сын патриота, когда-то дравшегося с англичанами - таков его персонаж, Джей Сингх. Цыганская внешность, огромная серьга в ухе и - плюс ко всему - отточенное мастерство диалога. «Перестань играть с законом», - советуют Джею полицейский (Деол). «Наверное, ты не знаешь, что сейчас слуги закона в основном и грабят людей!» - отвечает герой Насируддина.
Еще в 1980 году Насируддин успешно сыграл в чем-то схожую роль в фильме своего друга, южанина Бапу «Мы впятером / Hum Paanch»; там он активно помогал справедливейшему персонажу Санджива Кумара бороться с тхакуром, держащим в страхе все село. Эмблемой картины не случайно служит сжатый кулак. Интересно, что во всех этих фильмах число героев, как правило, оставалось нечетным. Сотрудничество с Бапу затем было продолжено в знаковой для того времени мелодраме «Те 7 дней / Who 7 Din» (1983). Апофеозом же темы мстителей стала более поздняя картина «China-Gate» (1999), несколько лет назад промелькнувшая у нас в стране под нелепым названием «Месть и закон-2». Никакого отношения к знаменитому «Sholay» она, разумеется, не имеет, скорее это дань уважения «Семи самураям» Куросавы (фильм Раджкумара Сантоши посвящен памяти японского мастера), ибо сага о самураях оказала на индийских авторов ничуть не меньше влияния, чем на советских или итальянских. Из чего следует, что здесь количество борцов с бандитским произволом увеличивается еще больше. Но и среди всех этих бывших однополчан, когда-то прошедших сквозь ад войны и познавших кровь и смерть (а в их ролях, в частности, такие киты экрана, как Ом Пури и Дэнни Дензонгпа), герой Шаха выглядит наиболее человечным и незащищенным. Таких принято называть людьми с тонкой кожей. Эту душераздирающую роль можно отнести к числу триумфов артиста.
Но были в репертуаре Насируддина и гораздо более экстравагантные ленты. Примечателен крайне популярный среди легиона поклонниц Шахрукха Кхана малобюджетный фильм «Чары колдовские / Chamatkar» (1992). Будущий «Король», еще совсем юный и неоперившийся, играет здесь Сундара, юношу, мечтающего открыть сельскую начальную школу. Казалось бы, затея обречена на провал, и вот уже обманутый всеми Сундар ночует на кладбище в чужом городе. Жизнь его состоит из одних проблем: «Как же, должно быть, счастливы все эти люди в могилах!» В отчаянии Сундар взывает к небесам. И в ответ на молитву перед ним возникает колоритный призрак в стильном плаще и не менее стильной шляпе; именно такова здесь роль Насируддина. «Я дух, дружище», - объясняет он испуганному мальцу, а затем рассказывает историю своей жизни. Когда-то его звали Марко. Возжелав богатства, он выбрал преступный путь, ради наживы бульдозерами сравнял с землей здание художественного колледжа, но потом одумался и, как водится, был за это убит недовольными сообщниками. Теперь у него появился шанс исправить плохую карму. Добрый дух, индийский «старик Хоттабыч», будет исправно помогать Сундару, который без помощи сверхъестественных сил пока еще мало на что пригоден. Роль Марко, казалось бы, не выплывающая из бассейна «мусорных» (по определению самого Насируддина) сюжетов, живо воскрешает в памяти бессмертную поэму Максима Горького: «А вы на Земле проживете, как черви слепые живут, ни сказок про вас не расскажут, ни песен про вас не споют». Даже играя привидение, Насируддин стремится к максимальному правдоподобию. Метод его не нов и весьма традиционен - это система Станиславского, подразумевающая перевоплощение, вживание в образ и полное знание характера персонажа, которого надлежит играть. Вот что говорит Насируддин в одном из последних номеров журнала Filmfare: «Позвольте мне, прежде чем читатели начнут зевать и окончательно от меня отвернутся, хотя бы упомянуть имя Станиславского. «Ста-нис... Кто такой?» - обычно переспрашивают меня. Что ж, он был первым, кто осознал, что как в пении, танце, живописи и, конечно, литературе, актерская игра должна основываться на системе, на достигаемой долгими тренировками дисциплине, такой же, какую предполагают и все остальные названные мной области искусства». «Метод, ранее столь широко применявшийся, - подчеркивает Насируддин, - затем оказался понят совершенно превратно. А вскоре американские актеры попросту превратили его в пародию». Бескомпромиссно и честно.
Нам уже приходилось писать о несчастье, которое пришлось не так давно пережить Насируддину. Его двадцатилетний сын Имад по дороге в колледж выпал на ходу из переполненной электрички. Несколько переломов, сложные операции - понятно, что всей семье пришлось нелегко. Из-за травм Имада Насируддин вынужден был отказаться от одной из долгожданных ролей, уступив ее Дэнни Дензонгпа, своему давнему партнеру по «China-Gate». Сейчас Имад поправился и продолжает свое восхождение к высотам мастерства: играет, придумывает сценарии и уже записал два музыкальных альбома. Что же касается Насируддина, то ветеран экрана не намерен сдавать своих позиций. Мир кинопроизводства обширен, и Шаху есть из чего выбирать. Так, считая производство римейков ерундой, бессмысленным делом, он отказался от участия в съемках «Дона». Зато среди его последних работ - «злодейская» роль в хорошо известном всем нашим читателем блокбастере «Крриш» и участие в шекспировских страстях нашумевшей картины «Omkara». Оба фильма, мягко говоря, не прошли незамеченными. Продолжает Насируддин и сотрудничество с артистическим миром Пакистана, снимаясь в ряде картин этой, прежде враждебной, страны и одновременно пропагандируя там фильмы Индии. Впрочем, это уже совсем другая история. Что же касается пресловутого лезвия между мейнстримом и проектами для небольшой кучки ценителей, то Насируддину Шаху, как никому другому, по-прежнему удается держаться и балансировать на нем.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Профиль
Регистрация
Войти и проверить личные сообщения
Вход
